Кант и Юдшен

Наверняка не нуждается в комментариях имя великого немецкого философа Иммануила Канта – родоначальника немецкой классической философии. Однако, несмотря на то что о жизни и деятельности И. Канта написано много книг и научных исследований, практически неизученным остается небольшой период времени, когда еще молодой ученый работал домашним учителем в Юдшене [Юдчене] (ныне пос.Веселовка Черняховского района) по приглашению местного пастора. Этому периоду жизни И. Канта и посвящена статья-исследование Петера Верстера «Кант и Юдшен», где автор пытается выяснить причины, обстоятельства и итоги пребывания Канта в Юдшене.

То, что Кант почти никогда не покидал своего родного города Кенигсберга, уже стало притчей во языцех. Кроме Кенигсберга в Восточной Пруссии могут быть прославлены только немногие места, которые на короткое время дали великому философу приют.

К этим немногим местам относится Юдшен в округе Гумбиннен. Дом тот с 1938 года официально называется домом Канта. В связи с этим хотелось бы вспомнить о местопребывании там Канта. Местопребывание Канта в Юдшене относится к тому времени, когда Кант, кроме работы в Кенигсберге, трудился там в качестве придворного мастера, как тогда говорили, то есть домашним учителем. Об этом отрезке жизни Канта до сегодняшнего дня все еще мало что известно. Как старые, так и новые биографы трактуют это время очень скрупулезно. При этом до сегодняшнего дня существует неуверенность в том, сколько мест домашнего учителя он имел в те годы. Юдшен, наверняка, является началом. И об этом времени имеется подробное описание Бернхарда Хагена (1911), которое, к сожалению, осталось без внимания. Хаген, очевидно, использовал все тогда имеющиеся источники в секретном государственном архиве в Берлине, в государственном архиве Кенигсберга и в пасторском архиве в Юдшене. Точно так же ему удалось увидеть рисунки из частной коллекции семьи Андерш. Одновременно Хаген увидел в них только начало, побуждение, которое дало толчок к совершенно новой деятельности Канта в Юдшене. В связи с событиями 1914 года, но прежде всего из-за разрушений и потерь во Второй мировой войне, едва ли можно еще найти новые источники отрезка жизни Канта в Юдшене. Поэтому вполне понятно, что автор этого исследования радовался бы, если бы оно дало стимул к возвращению к вопросам времени школьного учителя Канта. На этом месте хотелось бы оформить результаты исследований Хагена своими собственными наблюдениями.

Кант был домашним учителем в семье Хюльзен в поместье Арнсдорф, которое находилось между Заальфельдом и Морунгеном в Верхней (Северной) Пруссии. Остается вопрос, действительно ли Кант работал домашним учителем у графа Кейзерлинга в замке Раутенбург в Тильзитской низменности или Капустигалле под Вальдбургом, что под Кенигсбергом. Жена графа, богатая графиня Шарлотта Амалия, урожденная Трухзес-Вальдбург, была членом Академии художеств в Берлине: ей принадлежит самый старый сохранившийся портрет Канта. В Кенигсбергском дворце семьи Кейзерлингов Кант позднее часто бывал в гостях.

После окончания государственной гимназии – «коллегии Фридриха» – Кант в 1740 году поступил в Кенигсбергский университет. В 1746 году он покинул университет, причем точно не известно, закончил ли он занятия к этому времени с формальными экзаменами. Почему Кант, кроме Кенигсберга, работал еще в качестве домашнего учителя, об этом новейшая литература не дает убедительного разъяснения. Таким образом, Хаген в 1911 году все еще обдумывал некоторые спорные вопросы. После смерти отца у Канта были финансовые затруднения, поэтому, кроме Кенигсберга, он должен был работать домашним учителем. Бедность Кант узнал еще раньше, поэтому он давал уроки на дому. После смерти отца и преждевременного окончания занятий перед Кантом стал вопрос будущего жизненного пути. Кроме того, Кант обдумывал, как напечатать свое первое произведение «Мысли об истинной оценке живых сил», при этом он должен был нести расходы по печатанию книги. Для финансирования этого предприятия требовалось много средств, тогда как у него в то время не было возможности даже заработать на свое существование. Исходя из этих причин, он как раз и должен был работать в деревне домашним учителем.

Поднимается вопрос – почему Кант поехал в Юдшен? Было ли первое место случайным, первым, какое предложили? Может быть, это было посредничеством Анны Ефразины Кант, которая была дочерью Давида Канта, – и она была названа в регистре скорби реформатской церкви в Юдшене в 1731 году? Нельзя исключать предположения, что она могла быть родственницей Иммануила Канта. Может быть, Кант поехал в Юдшен потому, что его притягивало разноязычное население этих мест: литовское, немецкое, французское – и которое, конечно, имело свою религию и культуру. Все это покрыто мраком времени, и об этом можно только догадываться.


Бернхарду Хагену удалось разыскать в пасторском архиве Юдшена самые ранние вещественные доказательства, свидетельствующие о пребывании там Канта. Это были до сих пор не принятые во внимание метрические свидетельства в церковных книгах:

а) «27 октября 1748 года домашний учитель Якоб Чаллет из Юдшена крестит своего сыночка по имени Самуэль. Мать зовут Блаттин. Свидетелями крещения были Иммануил Кант, студент филологии, и госпожа Предигер Андершин из Юдшена»;

б) «8 декабря 1748 года. Давид. Отца зовут Давид Перноуд, мать – Сара, урожденная Хюртген. Свидетели крещения: господин Иммануил Кант, господин Пауль Беньямин Андерш, Абрагим Тиз, Петер Момбрн, Исаак Гросан, Мария Мюллерин, Элизабет Хюртген».

Эти вещественные доказательства, где Кант фигурирует в качестве крестного отца, свидетельствуют о близости его к семьям Якоба Чаллета, родом из французской Швейцарии, и проповедника Андерша. Они дают повод предположить, что Кант уже долгое время был в Юдшене и находился в силу этого в тесной связи с некоторыми семьями. Кроме этих свидетельств о крещении, имеется также письмо Канта, написанное в Юдшене 23 августа 1749 года, которое раскрывает причину его пребывания там. Кант направил письмо в Кенигсберг своему знакомому, который мог бы огласить и рецензировать его первый труд «Мысли об истинной оценке живых сил»; из письма можно узнать, что Кант занят доработкой этой рукописи. О своем пребывании в Юдшене он не сообщает. Но то, что имя Канта фигурирует в книге регистрации новорожденных, уже доказывает его пребывание в Юдшене. Правда, Хаген не установил достоверность использованных им источников, да и у Александра Хорна они упоминаются неопределенно в книге «Портреты культуры из Старой Пруссии» (Лейпциг, 1886, с. 232). Хорн ссылался при этом на сообщение пастора Роге (Генрих Фридрих Адольф Роге умер в 1886 году в Даркемене). Он сообщил, что Кант писал одной даме – это и послужило доказательством его пребывания в Юдшене. Поэтому, если это свидетельство не было Хагеном достоверно установлено, то мы хотели бы – больше, чем Хаген, – верить в правдивое содержание этого сообщения, так как оно не является здесь точкой опоры; очевидно, это не сознательное заблуждение.


Самые первые биографы, которые едва ли знали о пребывании Канта в Юдшене, знали намного меньше, чем реформатский пастор-проповедник Даниэль Андерш, который родился в 1701 году в г.Лиса (Позен), в 1721 году он посещал Франкфуртский университет и после окончания курса теологии работал в Берлине. Хаген, собрав все тогда доступные ему источники, к которым также принадлежит рассказ, передаваемый из поколения в поколение в семье Андерш, сделал вывод о том, что, вполне вероятно, Кант в пасторском доме в Юдшене преподавал сыновьям этого реформатского проповедника. После последующих размышлений Хагену удалось прийти к убеждению, что в середине 1747 года Кант стал преемником известного кандидата теологии Роххольца в качестве школьного учителя у Андерша. Роххольц обучал обоих старших сыновей пастора – Эрнста Даниэля (1731) и Карла Самуэля (1732) – и подготовил их к поступлению в Еахимстальскую гимназию в Берлине, куда оба в 1747 году были зачислены. Кант после этого должен был обучать трех младших сыновей Андерша: Пауля Беньямина (1734), Тимотойса (1736) и Кристиана Эберхарда (1739). Ссылаясь на Хагена, можно предположить, что Кант до середины 1750 года оставался в Юдшене, когда старший из его воспитанников, Пауль Беньямин, был принят в Еахимстальскую гимназию. В общей сложности Кант, должно быть, провел в Юдшене три года. Его последователем мог быть некий Болен, который в 1751 году был упомянут в регистре крещения как студент теологии. Против этого предположения, что Кант был домашним учителем, со своей точкой зрения выступил в свое время Фриц Шуц в небольшой статье в газете «Кенигсбергер Альгемайне Цайтунг» (существует вырезка без даты), позднее он представлял свои тезисы немного подробнее в сборнике «Кантовские чтения» за 1932 год.

Шуц полагает, что Кант не был домашним учителем у Андерша, а был «школьным учителем» в школе Якоба Чаллета, который родился в 1696 году в Швейцарии. Шуц ссылается на то, что ни пастор Андерш, ни его сыновья никогда не упоминались Кантом, когда он работал в то время домашним учителем. Кроме того, Андерш сообщил в своем дневнике, в котором содержалась разнообразнейшая информация о Канте в 1748 году. Но 1748 год – это год, когда Кант впервые в Юдшене стал преподавать – и это как раз при Чаллете. Вскоре Шуц, противореча себе, утверждает, что Кант был домашним учителем у Андерша, так как Андерш был здесь единственным человеком с академическим образованием: никто другой не смог бы дать в Юдшене Канту место учителя, потому что там не было ни дворян, ни крупных землевладельцев, кто смог бы дать ему работу. Как видно, тезисы, высказанные Шуцем, противоречивы, так как отсутствовали точные доказательства пребывания Канта в Юдшене. Здесь речь шла о некоторых интересных свидетельствах, которые, однако, не свидетельствуют, что из-за отсутствия источников они определяют время пребывания Канта в качестве школьного учителя.


Какое воздействие имело на Канта и на его дальнейшую жизнь и труд то время, когда он был школьным учителем между 1747 и 1754 годами, как изменились его взгляды и представления, можно было только догадываться, так как он сам, а также его друзья об этом ничего не сообщают. Для его более позднего кенигсбергского времени жизни связь с семьей Кейзерлингов имела огромное значение.

а) Кроме того, в отношении трехлетнего пребывания Канта в Юдшене было несколько соображений Хагена. Известен живой интерес Канта к другим народам, его особое внимание к обычаям, путевым очеркам и др. Хаген хотел из этого заключить, что Кант своими путешествиями по соседним деревням-колониям (Юдшен и его окрестности) внимательно наблюдал за пестрой смесью представителей разных наций и пытался их сравнивать друг с другом, подчеркнуть своеобразие каждой. След таких впечатлений Хаген сможет доказать позднее в различимом интересе к литовскому народу. Так, Кант незадолго до своей смерти написал рекомендательное послесловие к литовскому словарю Милькеса. Друг Канта Хайльсберг опубликовал эти замечания, где философ признал в литовцах большую склонность к сатире, исходя из своего опыта. Хаген, наверное, предполагает, что этим самым имеются в виду личные впечатления и наблюдения, которые Кант мог сделать и получить в округе Гумбиннен у литовцев. Это еще больше дает основания полагать, что пребывание Канта в замке Раутенбург было непродолжительным, если оно вообще состоялось.

б) Кроме того, в Юдшене и его окрестностях Кант мог бы познакомиться с положением крестьян, что позднее дало бы ему право развивать свои представления об освобождении крестьян. Многие ученики Канта еще до официального издания государственного закона о земельной реформе в Пруссии дали своим крестьянам свободу. Кант изучал положение крестьян не только в Юдшене и его окрестностях, но и, по-видимому, в предместьях Кенигсберга. Специфично для Юдшена было то, что здесь жили колонисты из Швейцарии, со свободолюбивыми жизненными и правовыми формами взаимоотношений, что контрастировало с жившими здесь литовскими и немецкими крестьянами. Колонистов привлекало то, что их права свободных людей гарантировались на длительное время прусским королем. В Юдшене и его окрестностях создавалась возможность изучения свободного крестьянства.

в) Наконец, нужно обратиться к географическим наблюдениям, которые Кант мог добывать во время работы домашним учителем, и прежде всего в окрестностях Юдшена. Герберт Кирриннис доказал это в своем докладе «Кант, Гердер и география», который он сделал 28 апреля 1974 года в Билефельде. Путешествия Канта привели его в Морунгенскую местность – в деревню Арнсдорф, которая находится между Инстербургом и Гумбинненом, а также в местность Гольдап, где он, может быть, видел Гольдапскую гору, может быть, и в графство Кейзерлингов Раутенбург в Мемельской низменности. Итак, он знает восточнопрусские равнинные почвы, течение реки Прегель, далее дельту Мемеля, вероятно, северный берег залива и полосу моря. Он также побывал на Прегеле и Ангерапп, что между Даркеменом и Юдшеном. Может быть, эти факты являются воспоминаниями о его пребывании в Юдшене.

Время между 1747 и 1751 годами, когда Кант в качестве домашнего учителя покинул границы своего города, является прямым доказательством как оригинальных свидетельств, так и устных источников. Это должно было быть для Канта важным временем – временем его внутреннего становления. Если мы даже не знаем ничего о его лекциях в те годы, а в его письме 1749 года из Юдшена содержится только упоминание, что он готовил продолжение только что напечатанной первой работы, то одно ясно несомненно, что Кант должен был в то время получить ясность хотя бы в отношении частного руководства к жизни, имеется в виду его научный труд – дело всей его жизни. В 1755 году, сразу же после оставления своего последнего места домашнего учителя, конечно же у Кейзерлингов, – Кант выступает уже со своей второй публикацией. Может быть, будущие биографы смогут заняться изучением его жизни в эти годы.