Геннадий Разумный. Последнее письмо к другу

В конце мая я приехал в город и встретился с ними. Так начались наши трудовые будни. Мы копали за внешней стеной форбурга (предградья), мусору за несколько веков накопилось много, и работы было хоть отбавляй. Буквально на второй день ко мне подошел молодой человек, крепко сложенный, с тонкими усиками, в очках с золотой оправой, с сумкой наперевес. Он отрекомендовался. Это был Геннадий Федорович Разумный, корреспондент местной газеты «Полюс». Через несколько минут разговора я понял, что передо мной стоит незаурядный человек, привлекающий любопытными и оригинальными суждениями. Он выложил мне кипу газет с его статьями и попросил их на досуге прочитать и высказать свое мнение. Замечу, что не часто встречаешь человека, который может отдать, без боязни, свои работы на суд постороннего человека. Я дал согласие. Вечером я вспомнил о них, – правда, в голове ещё продолжал «гудеть» рабочий день. Начал читать, по привычке перескакивая с абзаца на абзац. Не помню, сколько прошло времени, но я понял, что втянулся в написанное и что написанное мне нравится. Признаюсь, я читатель придирчивый и достаточно искушённый, меня трудно удивить, особенно в области истории. Здесь я – опешил. Всё было точно и безукоризненно сделано. Стал читать всё подряд. Заснул только под утро. На столе лежали прочитанные газеты и гора окурков в пепельнице.

Так с этого дня начались мои долгие разговоры с интересным собеседником, удивительным знатоком истории города Черняховска и Восточной Пруссии – Геной Разумным. Он был моложе меня, но возрастной разницы я не чувствовал. Напротив, было полное ощущение, что это мой коллега или однокашник из «универа», только московского. Надо отдать должное Гене: он обладал личным обаянием и «магнетизмом» и артистизма не был лишен. Он мне рассказывал, что когда-то был большим поклонником театра и много времени проводил за кулисами. Говорил, что и сам поигрывал «на любительском театре», – не знаю, было ли это правдой; возможно, что это была небольшая мистификация, но для меня это не важно. Важно то, что он был человеком увлеченным и увлекающимся. Это замечательные качества, без них нет творчества, и он был неплохим писателем, журналистом и репортером. Его «бесконечная серия» исторических арабесок в газете «Воскресение» исторических арабесок в газете «Воскресение» сделала ему имя и принесла успех и признание читателей. Я знаю точно, что его статьи ждали и читали.

Спустя много лет я не удивился, когда он мне предложил участвовать в историко-краеведческом сборнике «Надровия», посвященном истории и людям округа Инстербург. Этому сборнику он отдавал много сил, и именно он стал его последним детищем. Когда-то я с удивлением узнал, что у него не было специального исторического образования, – но какое это имеет значение? Он был настоящим историком и блестяще знал не только историю города Инстербурга, но и историю Восточной Пруссии. То, что он знал историю города досконально, я убедился в наших «путешествиях» по городу. Наши походы были сродни путешествию Джойса по Дублину, описанному в знаменитом «Улиссе», только моим Улиссом был не ирландский писатель Джойс, а Геннадий Разумный. Он водил меня от центра к окраинам и от окраин к центру, в руках у нас были пивные бутылки, и мы «колесили» по городу, обсуждая историю и архитектурные стили. У меня было ощущение, что он знает историю каждого дома, при этом все сопровождалось показом старых довоенных фотографий. Правда, были в его фототеке и фото «постарше», но они из дома не выносились из-за своей ветхости. Я никогда не забуду эти походы. Не скрою, что его любовь к городу передалась и мне. С той поры я привык к тому, что, приезжая в Черняховск, просто хожу без всякой цели и вспоминаю прошлое. И не только свое, но и города.

Сейчас, спустя более чем четырнадцать лет, трудно припомнить что-то «особенно выдающееся» из того времени и тех встреч, которые я провел в его обществе. Для меня все было удивительно, а подчас просто неожиданно. Не скрою, я многое узнал именно от него, а не из книг. Потом, по прошествии какого-то времени, я удивлялся, уже сидя в библиотеке или архиве, что «это или это» я уже знаю, и знаю от него. По сути, он был моим «лоцманом» в истории Восточной Пруссии и её городов. Не сомневаюсь я также и в том, что память о нем будет жить, и я храню в моем архиве его статьи, его фотографии…

Я работал в замке Георгенбург около шести лет. Все шесть лет мы постоянно встречались и, конечно, говорили об истории. У меня такое ощущение, что часть своих рассказов о каком-нибудь эпизоде местной истории сначала он проверял на мне, а потом отдавал в печать. Может быть, мне это кажется.

В конце 90-х годов у меня был большой перерыв, я не был в Черняховске и области около четырёх лет. И вот я приехал на раскопки в Музей Океана в Калининград в 2001 году.

Признаться, думал, что меня забыли. Но каково было моё удивление, когда на Набережной я увидел фигуру крепко сложенного мужчины в белых брюках, идущего быстрой походкой ко мне, – я моментально узнал своего старого друга, Геннадия Федоровича Разумного.
…Прошло три года с момента Гениной смерти. Но я до сих пор не могу поверить, что его нет среди нас. Вот и сейчас, когда я брожу по Черняховску, я кожей ощущаю его присутствие рядом, его дыхание и слышу его слова. Порой вдруг возникает мысль: стоит мне повернуть за дом –и я увижу его непринужденно болтающим с приятелем… Москва – Черняховск – Москва.

5 июня 2005 – 20 августа 2006.
Михаил Гусаков.