Венок из зеленых лесов, окружавший город, а в прежние времена подступавший к нему вплотную, располагал к прогулкам. Этими лесами были Городской, Брёдлаукерский, Вальдхаузенский и Эйхвальдерский. Сколь великолепными они были и сколь доступными для жителей Инстербурга!
Сам город был также украшен растениями и садами. И все это было создано не за последние годы. Инстербург всегда был зеленым городом. По крайней мере, таким он был и более ста лет тому назад.
Поскольку выросла я в старой инстербуржской семье и была любопытна во всем, что касалось истории моего родного города, то смогла запомнить многое из того, о чем рассказывали старые горожане, приходившие в гости, главным образом к моей бабушке. Зачастую речь шла о том, что кто-то из них продал свой садик, поскольку город расширялся и ему необходима была земля под застройку. Обсуждались цены и взвешивались все за и против. Я слышала о том, как строилась на бывшей садовой территории, на Банхофштрассе, вилла Дауме с портиком, первая в своем роде, а также о том, как судья Шепке построил подобный дом на той же улице. Я сама видела, как вырубались старые сады на Форхештрассе, освобождая место для новых зданий. И, таким образом, я могу представить как мог выглядеть Инстербург приблизительно сто лет тому назад.
Я вижу перед собой старый центр города, сосредоточившийся в пределах Гольдапских (Goldapertor), Верхнемельничных (Obermühlentor), Кирпичных (Ziegeltor), и Замковых (Schloßtor) ворот. Горожане жили в его ядре, вокруг Альтер Маркт, на Прегельштрассе, Гольдаперштрассе, Линден-, Кенигсбергер-, и Ратхаусштрассе (Ратушная прим. Переводчика). Их дома имели тесные дворики, использовавшиеся в качестве подъездов для различных предприятий к их складам и зданиям. Узкие цеха кожевенной и красильной фабрики появились там, где в избытке была вода, то есть на Прегельштрассе, у озера Виппентейх и Шлосстейх (Замковое озеро). Для пекарей, слесарей, и кузнецов сад при доме являлся непозволительной роскошью, поскольку это пространство было необходимо для их работы.
Несколько лучше дела обстояли на улицах, располагавшихся на краю, бывшего тогда маленьким, города: Пригороде (Ворштадт или Зирштрассе), Зигельштрассе, Шарфрихтерштрассе (позднее Герихтштрассе), и других местах, где дома имели собственные сады.
Но жители центральной части города также не оказывались от столь необходимого отдыха на лоне природы. Их сады находились у Гольдапских (Форхештрассе), Верхнемельничных, Кирпичных, и Замковых ворот. Крайним строением у Гольдапских ворот был уланский конный манеж. От него пошло и старое название улицы Рейтбанштрассе — Манежная улица (впоследствии Форхештрассе). В районе Банхофштрассе, а затем Гинденбургштрассе, цвели сады и находились амбары. Крайним зданием слева от ворот стоял дом пекаря Байора, на чьем месте впоследствии было построено большое здание Сельского Экономического Союза. Дом Шмуде сохранил часть ухоженного сада. На садовой территории было также построено здание газеты «Остдойче Волькцайтунг», с прекрасным садом на его задворках.
Угловой дом кафе «Альт Вейн» на Беловштрассе построили на территории сада, принадлежавшего до этого Экерту-Бродерлову. Находившийся прямо напротив сад Брёмера был продан около 1900 года, и я помню, что моя бабушка расматривала вопрос о его приобретении. Покупка не состоялась и вследствие этого этот участок был куплен владельцем фабрики Дренгвица, построившим на этом месте большой дом. При этом он сохранил часть сада, который затем продал под застройку художнику Модесту.
На правой стороне обновленной Банхофштрассе, за зданиями «Флорахаус» (Florahaus), аптекой Имперский Орел (Reichsadler-Apotheke), и магазином машин Хансена (Maschinenhandlung Hansen), тоже были сады.
Теперь давайте взглянем на центральную часть Рейтбанштрассе (Форхештрассе). Отсюда на восток вела потаенная дорожка: «тропа начальника полиции». Она также вела к полю и садам, где позже возникла Вильгельмштрассе. На поле Бута (Boothschen Feld) была построена, окруженная скверами, Реформаторская кирха. Вильгельмштрассе, первоначально сохранявшая свои сады, была застроена зданиями банков и почты.
В шестидесятые годы (XIX века. прим. Переводчика) на Форхештрассе, на садовом участке, было построено здание гимназии. На месте Тилльского сада (Tillschen Garten), принадлежавшего моим предкам, и о чьих грушах еще грезили мои старшие братья и сестры, возник дом директора гимназии. Сад мясника Виттке и его сестры Марии — напротив средней школы для девочек — был вырублен уже в наше время, после чего на этом месте появились новостройки городского совета. Он остался в моих воспоминаниях, так как там, рядом со старым каштаном находился глубокий колодец, являвшийся обиталищем лягушек, а это животное всегда вызывало неподдельный детский интерес. Наконец, в конце улицы, у Верхнемельничных ворот (Obermühlentor), начинались большие пригородные сады жителей городского центра. Их было настолько много, что через них шло аж две Садовых улицы (Gartenstraße), Первая Садовая и Вторая Садовая. Вторую позднее переименуют в Фридрихштрассе. Я все еще помню один частный сад бывший на месте дома Буднинга. Там, где располагается его двор (со стороны Второй Садовой/Zweiten Gartenstraße), адвокат Синнекер держал собственный дом с прекрасным садиком. Но, даже когда Гартенштрассе застраивалась, этот район сохранил большие зеленые пространства. Здесь находилось известное садоводство Рёпке (Roepke). У входа в городской парк был таинственный одичавший гостевой сад Ёхсе (Oehse), на месте которого впоследствии было построено здание «Паркинг» (Parking). Там же цвел сад театра Тиволи, в котором стар и млад проводили многие счастливые часы. Деревянный летний театр в первые годы своего существования имел одну лишь сцену. Зрители сидели за столиками прямо в саду под старыми деревьями (наподобие Розового театра в Берлине). Принесенные с собой бутерброды запивались здесь бокалом пива или чашечкой кофе. Жертвами его представлений становились дети из семей театралов. Дело в том, что места в театре не были пронумерованы и детям приходилось часами удерживать их для своих родителей. Когда представление начиналось и было интересным, то их отправляли домой спать.
Наконец, в этом зеленом углу появился даже Новый Рынок (Neue Markt)! В те времена здесь также был сад, протянувшийся от глубокого оврага до Зеленой Аптеки (Grünen Apotheke). Остатки оврага, после его засыпки и перепланировки территории под новую рыночную площадь, можно увидеть, если взглянуть вниз на переулок Добенекгассе (Dobeneckgasse). За многочисленными садами у Верхнемельничных ворот, как мы знаем, раскинулся сад Социального дома и общества Долины Стрелков.
На другой стороне Гавенского озера нас встречали сады на Зигельштрассе, из которых мне все еще помнится тот, что принадлежал Стокманну. К его саду на Зигельштрассе примыкал дровяной склад и сад плотника Плата, на месте которого была построена Меланктонкирха и окружающие ее дома. На Зирштрассе все дома имели свои сады, на Герихтштрассе частично, а на Шлоссштрассе у гостевого дома «Зеленая Кошка» был сад у самой воды. Напротив него, на противоположном берегу Замкового озера, находилась Винная Терасса магазина Хеллбуша, а позднее Бурдински (на Шприценштрассе). Особенно романтичными были на Шлоссштрассе сады Сутера и старой виллы Альтхоф, потому что они росли на склонах крутого замкового рва, с видом на старый замок и его парк.
На восточной стороне города, на берегу реки, мы также обнаруживаем старые сады, некоторые из которых одичали, вследствие чего стали особенно романтичными. Я помню сад у дома суперинтенданта Лютеркирхи и сад Флор. На этом мы заканчиваем описание нашего города, каким он выглядел на рубеже столетий.
Но затем, город начал расширяться. Старые сады вырубались и появлялись новые улицы. Таким образом, великолепный парк, принадлежавший пивоварне Бернекера, в 1908 году, после того, как на его территории был проведен провинциальный хоровой фестиваль, был принесен в жертву, как и находившееся за ним старое кладбище Розенберг, ради строительства на его месте жилого комплекса «Королевский Угол» (Königseck). В свою очередь, жители Инстербурга открыли для себя уникальные по своей красоте... овраги! Еще во времена моей юности мы, с опаской, играли в индейцев на их таинственной территории. Дело в том, что имение Ленкенинген (Lenkeningken) являлось еще частным владением и сторож зачастую прогонял нас бранными словами. Когда же город приобрел его в собственность, то оно стало доступно горожанам, превратившись в идеальное место для игр, спорта, и туризма.
Как замечательно тогда было в «Вороньей Роще» (Krähenwäldchen) с ее выветренными погребениями под старыми соснами и елями, к которым так и хотелось прикрепить гамак. Через овраг (на Цитенштрассе/Zietenstraße) и по рельсам железной дороги на Тильзит (что, кстати, было «строго запрещено»!), миновав изгиб реки и армейские бани, легко было попасть в Камсвикен! Оттуда я иногда возвращалась в город вплавь, а свою одежду отправляла с проходящей байдаркой до Цигера (где находился открытый городской бассейн. прим. Переводчика). Да, это были еще те удовольствия, которые более взрослая жизнь уже вряд ли могла предложить, и я часами могу рассказывать о том, что дали мне и моим детям зеленые окрестности нашего родного города.
А как же не вспомнить наши великолепные гостевые сады?! В самом городе, на Форхештрассе, долгое время находился сад Кронпринц (Kronprinzgarten), где можно было уютно расположиться под старыми каштанами с чашечкой кофе или бокалом пива. Вечером, под тихую музыку маленькой акапеллы, инстербуржцы, когда дома им становилось слишком жарко, приходили сюда освежаться. И по сию пору, по прошествии многих лет, какой-нибудь инстербуржец, давно покинувший наш город, во время встречи сразу задает вопрос: «А что с садом Кронпринц, он все еще существует?». Нет, он больше не существует. Уже в 1924 году городской совет на его месте построил ряд домов, в которых помимо квартир находилась фирма Леке (Lecke), обувной магазин Кли (Klee), а также принадлежавшие муниципалитету торговые и деловые помещения.
На Белильном поле (Bleiche) долгие годы цвел сад, принадлежавший садоводческому хозяйству Рамм (Ramm), где во время вечерней прогулки можно было за пять пфеннингов выпить кружку разливного коричневого пива (Stange Braunbier). За Туннелем находился ресторан «Горные Замки» (Bergschlössen), тоже имевший, пользовавшийся популярностью, гостевой сад с кегельбаном. У старых инстербуржцев, тем самым, было достаточно мест для отдыха, так как помимо уже упомянутых, имелся еще целый ряд меньших гостевых садов. Им не нужно было сидеть у дверей своего дома, когда им досаждала вечерняя духота и они желали обсудить события прошедшего дня со своими соседями.
Впрочем, длилось это недолго и вскоре они осознали, что отдых в собственном саду намного приятнее, нежели в гостевом. Еще до Первой Мировой войны, и особенно после, многие стали находить удовольствие в работе на своих загородных участках. Так скорняк Краузе разбил сад на принадлежавшей ему части поля, на склонах реки Ангерапп. Пекарь Эфа, последовав его примеру, посадил сад на Ангераппской возвышенности. Роберт Брендель, также приобретя там участок, построил в своем новом саду дом. Это подтолкнуло многих других к тому, чтобы начать обживать этот идеальный уголок для жизни. Вид на реку и возможность иметь собственное место для купания оказались для них слишком привлекательными. Наряду с Бренделем сад также разбила и фройляйн Пфейффенбергер. На упомянутой уже Ангераппской возвышенности появился сад Фрица Кройцбергера, мой персональный рай. Вскоре там возникло поселение Ангераппхое с более чем 30 домами и садами. На Белильном поле, ближе к городу, зацвели сады Кауфманна, Фишера, Мауерхоффа и Цейса. В Городском лесу, в собственных домах, посреди прекрасных садов, поселились доктор Видвальд, Эрнст Хейсель, и мясник Беринг.
Но помимо этого садовые участки способствовали расширению города в сторону сельской местности, а также позволяли людям со скромным достатком ощутить радость отдыха в маленьком саду. Наиболее прекрасные и ухоженные из них располагались в оврагах. Когда я недавно читала некролог о скончавшемся помощнике директора гимназии Хаасе в “Письмах из Инстербурга”, то вспомнила, что у него был замечательный сад в оврагах, и он бескорыстно консультировал своих соседей на предмет благоустройства их участков.
Также стоит упомянуть и о частных садах на Альтхоферштрассе с их красивыми домами. Можно многое поведать о Шприндте, о районе озера Страухмюлен (что в вольном переводе может означать – озеро Кустарниковой Мельницы или Мельницы в Кустах. прим. переводчика), о бывшей территории тюрьмы на Георгенбургерштрассе, на месте которой возникли частные дома с ухоженными садами, и о многих других уголках в пригороде, где вокруг аккуратных домиков зацвели сады.
Однако, директор садов Кауфманн, при помощи ландшафтного архитектора Макса Хаасе и владельца садового хозяйства Рудольфа Ланге, облагородил для всех прекрасную территорию в качестве Городского парка, овраг со спортивным парком, площади Маркграфенплац и Ульменплац, а также Городской сад и Новое Кладбище, напоминавшее огромны парк.
В заключение, мы совершим еще одно путешествие вокруг нашего дорогого Инстербурга, во время которого окажемся на лоне природы и едва-едва ступим на городские улицы: На автобусе мы приезжаем к Осиновой дамбе и начинаем наше путешествие у оконечности озера Страухмюлен, вдоль которого тянется красивый променад. Мимо старых домов мы спускаемся к Чернуппе, мельничному ручью, проходим по туннелю под железной дорогой и выходим через него к Городскому парку. Под лягушачье кваканье мы идем вдоль озер к “Зеленой Кошке” (гостевой дом и трактир. прим. переводчика) и поворачиваем там на Шлоссштрассе, а через пару сотен метров достигаем Старого Кладбища, пройдя которое подходим к эллингу (гаражу для лодок. прим. переводчика) Гребного клуба. Отсюда движемся к Ангераппской дамбе, известной как Вал, и далее вдоль реки к теннисным кортам, городскому бассейну и мимо Турнирного поля (где проводились конные состязания. прим. переводчика), по крутой лестнице, поднимаемся к Новому Кладбищу. Мы выходим из него на Зальцбургерштрассе и по грунтовой дороге добираемся до рощи Альбертсхофер и имению Альбертсхоф, откуда вскоре попадаем в отправную точку нашего путешествия, у озера Страухмюлен.
Вы немного запыхались? Да, это было немного быстро! Но ведь я была права, когда предупреждала о высоких каблуках, не так ли?
Дорога по садам нашего родного города была длинной. И все же, мы охотно вновь и вновь прошли бы по ней, если бы судьба позволила нам сделать это. Лишь сейчас, когда мы потеряли всю эту красоту, мы понимаем, какое счастье она нам дарила.
Я верю, что если бы нам, старым инстербуржцам, предложили выбирать между поездкой на Сицилию или Майорку, а также в наш дорогой родной город, то мы бы сказали: “Мы едем в Инстербург, наш дорогой, старинный родной город, живущий в наших сердцах!”
Присоединиться