Белильное поле

Жители старой части города, в районе Альтер Маркт, по-прежнему с любовью вспоминают Белильное поле на правом берегу реки. Оно представляло собой раскинувшийся напротив Лютеркирхи луг. На его окраине, прямо на берегу реки, стоял белильный домик. Простое строение, всегда чисто выбеленное известью под кроной высокого дерева. Домик отражался в водах реки и являл собой желанный сюжет для художников и фотографов.

В дни моей юности до Белильного поля можно было добраться только летом, поскольку тогда не существовало еще постоянного арочного моста. Кривоватые деревянные мостки в районе Водного переулка (Wassergasse) возводились только в том случае, когда уже исключалась возможность всякого паводка.

Объявление о том, что “Белильная дорожка” построена, становилось настоящим праздником для молодёжи из близлежащих районов. Клич “Строят дорожку!” распространялся с молниеносной скоростью, так как все стремились попасть на ту сторону. К великой досаде плотников мы оравой окружали стройплощадку. Когда же мостки, наконец, достраивались, каждый из нас первым стремился пробежать по ним.

Но не только дети радовались “Белильной дорожке”. Домохозяйки также были счастливы возможности должным образом придать “сияющую белизну” своему белью.

Сама процедура стирки, которая по сравнению с нынешними возможностями была в высшей степени утомительным процессом и проводилась, главным образом, в домашних условиях. Посему домохозяйки или, как это было в богатых семьях, прачки и горничные, при первой возможности несли через мостки на Белильное поле тяжёлые корзины с бельём.

Само Белильное поле, по всей видимости, принадлежало городу, который сдавал его в аренду с условием содержания и надзора над ним. В мои времена им заведовала Каролина Подцун (Podzun), которую все ласково называли маленькой Каролиной. Она распределяла участки и собирала плату за их использование. Её постоянным местом жительства был Белильный домик под кронами старых деревьев. В полдень там собирались домохозяйки, прачки и горничные, чтобы получить принесенный детьми обед. Сдобренная весёлыми сплетнями стряпня казалась вдвойне вкуснее. Смеха и аплодисментов было хоть отбавляй, если конечно развешенная перед всеобщим взором масса белья давала для этого достаточный повод.

Стирка на этом не заканчивалась. На зеленой траве раскладывалось белье и смачивалось водой. Если это было необходимо, то оно оставалось там на ночь. В этом случае его необходимо было охранять. Служанки были этому только рады. В разгар лета ночи были короткими и тёплыми. С другой стороны у каждой девушки был друг, охотно составлявший ей компанию во время ночной бельевой стражи.

Утром бельё собиралось и споласкивалось в реке, чтобы затем снова просохнуть под солнечными лучами. При определённых обстоятельствах оно полоскалось несколько раз. Во время этого процесса наличие детей поблизости не приветствовалось, поскольку мы с удовольствием плескались на мелководье, поднимая при этом песчаный грунт. А разве кому-нибудь мог понравиться песок в своей только что постиранной одежде? Но времяпрепровождение на Белильном поле в дни стирки дарило нам, детям, пёстрые переживания, которые мы с радостью делили не только со своими семьями, но также и родственниками и друзьями.

Как я уже говорила, наша Ангерапп, несмотря на свои ежегодные наводнения, была рекой благонравной и безвредной, хотя и здесь не обходилось без исключений. Я помню, как однажды, в разгар лета, случилось серьёзное наводнение. Оно привело к тому, что речной поток смыл купальню Флора, находившуюся около ледового подъемника городской пивоварни. К несчастью посетители купальни находились внутри, когда их увлекло течением. Но с ними ничего плохого не случилось, поскольку их вытащили подоспевшие на лодках рыбаки ещё до того, как саму купальню остановил автомобильный мост на Театерштрассе. “Белильная дорожка”, естественно, стала главной жертвой наводнения.

Жителям Белильного домика, когда отсутствовали мостки и не было возможности переправиться на лодке на другой берег, были вынуждены отправляться в город за покупками или по делам по окружному пути через гору Крушкенберг и автомобильный мост у Театерштрассе.

Кстати, Крушкенберг (перед земельным участком и предприятием Якстейна (Jakstein) у подножия Прегельтора) имела определенное историческое значение: тут покоилась жена инстербургского священника Аннхен из Тарау, которой Симон Дах посвятил знаменитую в Восточной Пруссии песню, которую поют и будут петь в будущем. Эта Анхен пережив первого мужа, пастора лютеранской церкви, еще дважды была замужем за его преемниками. Впрочем она пережила и третьего мужа. После этого, окончательно став вдовой, она жила в большом доме, в начале Прегельштрассе, там, где позднее появилась школа для девочек, называвшаяся в наши дни школой Вильгельма Йордана.

Доступ на правый берег Ангерапп, а вместе с тем и к Белильному полю, был упрощён лишь после того, как в двадцатые годы был построен арочный мост напротив Лютеркирхи. Наряду с Белильным полем он открыл путь к отведенной под застройку территории “Ангераппских высот”, на северном берегу нашей реки. Здесь было построено множество одноквартирных домов и разбит ряд прекрасных садов. Но все они были построены на возвышенности, поскольку даже после выпрямления русла реки никто не был уверен в отсутствии угрозы наводнения.

После появления современных моющих средств и химических отбеливателей Белильное поле из года в год использовалось всё реже. Лишь несколько консервативных домохозяек, предпочитавших природную чистоту белья, продолжали стирать его по старинке.