Статья Дмитрия Сухина для журнала «Проект Балтия»:
«Имена ваши незабвенны», заклинали литые буквы на постаментах ещё самое малое время назад — но ушли годы, с ними свидетели, металл сдан, а задуманный на века поминальный огонь обзавёлся выключателем и ославлен «пламенем сатанинским» — бал правят незнание и «грязноописание» прошлого. Что противопоставить ему? Конкурс идей современного памятника генералу И.Д.Черняховскому «НОВЫЙ ЧЕРНЯХОВСКий», проведённый в Калининградской области весной/летом 2011 года, ответ даёт в жанре мифо-добротворчества.
Подход, не чуждый духу местности: с того самого дня, как стал Инстербург быть посвящён Черняховскому в 1946 году, молва считает местом его гибели ближний пригород, сводя недообъяснённое официальной историей в непротиворечивое целое — не умри он здесь, не назвали бы? Теперь и День города празднуется в день рождения Ивана Даниловича, а местные коммунисты искренне убеждены, что боевой генерал и видным историком, и вообще хранителем городов был. Не был? — так станет, и вполне исторично: кто бы сегодня вспомнил о графе шарлеманьском Хруотланде, не встань он легендарным Роландом, защитником градских свобод, у каждой второй ратуши?
Отсюда невелик шаг до возведения и генерала Черняховского в
«ангелы-хранители», в генеральском же чине. Впрочем, конкретно этого
горожане предложить не успели, «Песни о Роланде» в руки не брав.
За них на конкурсе это сделал Илларион Пикин, фигурой,
воспарившей над улицами вверенного ей города. Фигуративно, но не умеем
мы ангелов строить, надувные шарики получаются, в лучшем случае —
олимпийские мишки. Автор, это предвидев, в конкурсной подаче ограничился
единственным росчерком-наброском.
«Вратами мира»
стал Черняховский для Ольги Башниной Вячеслава Лютынского, вернее было
бы — открывателем таких врат, навеки открытых сразу за памятником
братской военной могилы, новым входом в мирный ландшафт. Чище и чётче
было бы оставить их неходимыми, по деламотову образцу; мостики и
сборная площадь лишь ослабляют идею, набранное «Ариалом» «ЧЕРНЯХОВСКИЙ
И.Д.» превращает её в канцелярит.
Новый план-подоснову
рисуют Екатерина Данильченко с Алексеем Якименко, клумбой, брусчаткой,
складкой кровли и парковой дорожкой исподволь превращая город в
гигантский портрет генерала. Так города Ренессанса стремились пронизать
гармониями «золотого сечения», так задумывался и «Модулор» —
процитированные в рисунке концепции, они лишь затрудняют прочтение.
Это — проекты-толкования, будто бы всегда тут бывшие; «иное прошлое».
Были работы «иного настоящего», где ритуал ушедших лет не прикрывает более принципиальную недоступность предмета поминовения. Таковы чёрные примформы
без окон, дверей и содержания, расставленные на улицах и площадях
Аристархом Цифровым и Архипом Поищи; таков пограничный с «иным прошлым» военный кенотаф
Ири Грабмюллер, городом Винетой всплывший со дна пруда. Памятный свет
его, хранить дозволено лишь самим ушедшим, живым не возложить на нём
венка, и оттого нескончаем цикл погружений и всплытий. Верно и иное:
пирамиды и призмы с цилиндрами с титульной фигурой Черняховского роднит
лишь цвет, озёрный растр лишён и этого, и умалён своей же подводящей
лестницей. Фигуры на нём вялы и случайны.
Предлагалось и «иное будущее», свободное от духов прошлого улетающее вдаль. Ася Дамаджич, Лейла Бргуля и Мерима Аличич выделили несколько кварталов
под музей города в городе, куда самое ценное, видимо, следовало бы
свезти; Данила Овчаренко, Мария Машницкая, Фёдор Троицкий и Станислав
Качинский своему проекту отвели и того меньше, историю, в виде бюстов и
фигур героев прошлых эпох, заштабелевав в небоскрёбе-стеллаже.
За ними вскарабкались бы и жители – сперва от памятников землю
освободившие, а потом и землю от памяти о самих себе: именем
Черняховского история да прекратит течение своё? Вот только Черняховск —
не Калининград, ценной старины в нём с пол-города, зато статуями он не
изобилует: местных Черняховского, Барклая, да егеря с гербовым медведем
авторы смонтировали с Путиным-дзюдоистом, Гитлером-штурмовиком, Сталиным
с Балтийского вокзала, Лениным с Варшавского, руанским Наполеоном, да
нью-йоркской факельной Свободой. Городских Лениных, Наполеонов и Петров в
стеллаж не берут?
Особняком от них стоят работы-победительницы: посвящённый
Черняховскому идеальный город, на окраине нынешнего, источник будущего
обновления и места, и имени (Софи Панцер) — и боевой кентавр, бродящий по окрестным полям и перелескам (Екатерина Данильченко). Связь с городом и личностью им удаётся вполне.
Прусские города — четвероугольники, новый город Черняховского — тоже, и
автономен, как и прежние «новгороды»; славой Инстербурга были конные
турниры — ядром нового города
служит беговой овал, причём роль дара богам или трофея состязаний в нём
исполняет единственный в своём роде жилмассив самого Шаруна. Идея
работоспособна — но только без ордена и комсомольского призыва землю за
периметром не освоить и зне заселить. Как быть?
А вот герой иного времени: латник, вестник, защитник — Роланда собрат;
пра-образ над днём сегодняшним. Двуедин, он не хуже «новгорода» сочетает
силу обеих городских эпох, и даже освободителем от ненужной истории ему
быть с руки — генерал, наследник панцирной кавалерии, кентавр из
танковой брони и звонкой бронзы, встаёт из бывших арсеналов, где даже и
Т-34, вероятно, удастся найти. В праздничный день такая махина могла бы и
в город войти…
Кентавры-полубоги, наставники героев — и новые города из старого корня: всеобщая поддержка должна быть им едва ли не гарантирована? Как бы не так! Ревнители советского канона, свой миф за факт почитая, его зыбкость видеть отказываются — и ветшает плац у ног монумента, и будет ветшать, и утекает история сквозь пальцы даже и тех, кто парадную линейку отстоял. Городской совет по наследию, конкурс увидав, рассуждать смог лишь о преимуществах арок триумфальных обыкновенных перед обелисками под гербом.
Посмотрим, что скажут их дети —туристы —десантники.
Оригинальная статья: Входит миф.
Присоединиться