Наша инстербурженка пишет:
«В начале войны я стала служебнообязаной в качестве газовщицы при коммунальном хозяйстве Инстербурга. Через несколько недель, под руководством другого работника, я должна была начать считывать показания электрических и газовых счетчиков. За день я посещала 100 клиентов. Для этого имелись соответствующие книги с их адресами. В качестве необходимого «снаряжения» мне выдали форменное пальто, сумочку и карманный фонарик. Считывание показаний было тогда не столь удобным занятием как сегодня. Счетчики, как правило, были установлены довольно высоко и я зачастую нуждалась в табуретке, чтобы разглядеть цифры на их табло. В этой роли я проработала год. Поскольку у меня имелись водительские права, то мне предложили стать водителем троллейбуса, но я не осмелилась пойти на эту работу и отказалась.
Из-за того, что все мои братья находились на фронте я не хотела уезжать далеко от дома. Вследствие этого я стала учиться на помощницу связи. Обучение на авиабазе Девау (Кенигсберг) продолжалось полгода. Только тогда, когда мы сами смогли «поймать» советские радио-переговоры, наше образование завершилось.
Моя служба в качестве радистки началась на метеостанции Инстербурга. Униформу нам не выдали и потому я могла есть и спать дома. Работа была непростой: 70 часов в неделю посменно, постоянно в пищащих наушниках, из-за чего я стала страдать нарушением слуха. Но все таки работа меня удовлетворяла, так как я знала, что могла спасти чьи-то жизни на фронте. Ближе к концу войны к нам присоединились и другие помощницы. Они жили в казармах за пределами авиабазы.
К сожалению за нами закрепилась не особенно хорошая репутация. Нас зло обзывали «офицерскими подстилками». Из-за этого мы все очень страдали, поскольку у многих мужья и женихи находились на фронте. Конечно были и те, кто водил всякие шуры-муры, что случалось практически всюду, но я во всяком случае не могу сообщить ни об одном случае распутства.
Из соображений секретности мы должны были поменять свои имена. Никто не должен был знать, как нас зовут на самом деле. Моим позывным стала «Мия». Сводки погоды подшивались в папку с грифом Совершенно Секретно, сокращенно GKDos, за которую я расписывалась собственноручно, как и за шифровальную машинку.
Метеостанция, комната метеорологов, «Радио-баня» (по всей видимости такое прозвище радио- рубка получила из-за царившей в ней духоты. прим. переводчика) и шифровальное помещение располагались на краю взлетно-посадочной полосы. Из шифровальщиц, которые должны были шифровать и дешифровать исходящие и входящие сообщения, в моей памяти запечатлелись только имена Аннигхёфер и Ленгтат.
Осенью я была переведена в Гросс Шиманен, а затем в Сивиесен, около Лёвенхагена. 19 января 1945 года нас «эвакуировали» и мы оказались в Эберсвальде, неподалеку от Берлина. В конце концов мы очутились в Бишхофсверде, в чьих казармах обучались помощницы связи. После войны измененные, вследствие маскировки, имена помешали поиску сослуживцев. Мне посчастливилось отыскать Шарлотту Тидке из Инстербурга. Сейчас она живет в ГДР. От нее я и получила фотографию того времени.
Присоединиться